Во время Битвы за Атлантику немецкие подводники не раз доказывали делом свои лучшие качества: храбрость, высокий боевой дух и профессионализм. Однако, как справедливо гласит пословица, бочку с мёдом ложка дёгтя портит, и немецкий подплав не стал исключением. Если «мёдом» в нем были Прин, Кречмер, Лют и другие, то «ложкой дёгтя» оказался близкий друг адмирала Дёница корветтен-капитан Хуго Фёрстер, ставший поводом для стыда немецких подводников.
Хуго Фёрстер (Hugo Förster) родился 21 января 1905 года в гессенском городке Бад-Вильдунген. В апреле 1923 года он связал свою жизнь с флотом, придя служить в рейхсмарине. Подробности начала его карьеры военного моряка не блещут изобилием. Известно лишь, что 1 апреля 1925 года он стал фенрихом цур зее, через два года – обер-фенрихом, а 1 октября 1927 года получил погоны лейтенанта цур зее. Как складывалась его служба дальше, неизвестно, однако то, что Фёрстер спустя девять лет в звании капитан-лейтенанта командовал миноносцем «Тигр» (Tiger), говорит об успешном продвижении его по карьерной лестнице.
В 1937–1938 годах он служил в Берлине, в военном министерстве. Где находился Фёрстер к началу войны, неизвестно, но 1 января 1940 года он был назначен штурманом на новый тяжёлый крейсер «Блюхер» (Blücher), будучи уже корветтен-капитаном. На нем он принял участие во вторжении вермахта в Норвегию и пережил гибель своего корабля в Осло-фьорде 9 апреля 1940 года. После захвата немцами норвежской столицы Фёрстер до конца апреля исполнял обязанности коменданта порта Осло.
Канадский корвет «Шамбли», 1941 год (https://en.wikipedia.org)
В мае 1940 года в карьере Фёрстера произошли значительные изменения: он перешёл служить в подплав. Вероятно, это было вызвано тем, что после Норвежской кампании в строю кригсмарине осталось не так много надводных кораблей, и должности на них уже были заняты. В течение следующего года он прошёл обучение в Школе подводного плавания и окончил курсы командиров подлодок. Неизвестно, проходил ли Фёрстер практику на боевой лодке, но в начале 1941 года он был назначен командиром на достраивавшуюся U 501, которая 30 апреля вошла в строй кригсмарине.
Эта субмарина принадлежала к серии IXC, отличавшихся от «девяток»-предшественниц чуть большим водоизмещением и другим расположением топливных цистерн. Последнее позволило поднять запас топлива на 43 тонны, что автоматически увеличило радиус действия.
Командир и экипаж
После окончания сдаточных испытаний U 501 отправилась из Гамбурга в Киль, а затем вернулась на Балтику для тренировок экипажа и проверки функциональности лодки в целом. Надо сказать, что Фёрстеру не сильно повезло с экипажем: в большинстве своём команда U 501 состояла из моряков, не имевших опыта службы на подлодках, причем самому молодому из них было всего 17 лет. Исключение составляли инженер-механик лодки, четверо старшин и несколько рядовых с боевым опытом.
Подобная проблема с кадрами возникла из-за роста количества вводимых в строй субмарин. Германия начала войну с 57 лодками, и на протяжении двух лет численность ее подводных сил только уменьшалась, но в конце 1941 – начале 1942 гг. количество субмарин резко выросло после достройки сотни лодок, заложенных в 1938–1939 гг. Это привело к потребности в увеличении числа подводников для формирования новых экипажей, что повлияло на качество отбора в подводники – он стал отличаться от довоенного времени в худшую сторону.
Орудие главного калибра канадского корвета «Мус-Джо» (http://www.forposterityssake.ca)
Если командиру U 501 не повезло с экипажем, то экипажу так же не повезло с командиром. У Фёрстера не только не было опыта командования лодкой, но и отсутствовали необходимые для этого качества. В итоге он не пользовался авторитетом у своих людей, которые презирали его за неопытность, трусость и позёрство. Хотя Фёрстер и не принадлежал к потомственному офицерскому сословию, ему удалось приобрести определённый лоск, но можно сказать, что его комплекс неполноценности привёл в итоге к некой психологической компенсации, которая выливалась в отталкивающую привычку тыкать всем в лицо своим рангом, требовать неукоснительного чинопочитания и разных привилегий. Любопытно, что при этом, по воспоминаниям очевидцев, Фёрстер был близко знаком с Дёницем.
Очевидно, что командир U 501 был карьеристом, и его отношение к нацистскому режиму проистекало не столько из идеологических или патриотических соображений, сколько из осознания выгод, которые можно извлечь из подобного положения вещей. Это не мешало ему проводить для экипажа частые патетические лекции о долге и смерти, в которых он часто повторял любимую поговорку: «Немцы знают, как надо умирать». Но подводники не особо верили своему командиру, считая, что в боевой обстановке его слова будут расходиться с делом. В результате боевой дух команды лодки был таким невысоким, что даже офицеры не горели желанием сражаться. Всё это не могло не сказаться на действиях U 501 уже в первом её походе, который предсказуемо закончился катастрофой.
В первый поход
После окончания испытаний U 501 вернулась на верфь в Гамбург для устранения выявленных дефектов, затем перешла в Киль, откуда 2 июля 1941 года отправилась в Норвегию. Спустя сутки лодка прибыла в Хортен, где пробыла 10 суток, после чего совершила переход в Тронхейм, придя туда 15 июля и задержавшись на три недели для необходимого ремонта и проведения последних тренировок в торпедной стрельбе и учебных погружений.
Гидроакустик корвета «Шамбли» старшина Дж. Бэйн, который обнаружил U 501 в подводном положении (Imperial War Museums)
7 августа U 501 снова вышла в море и взяла курс в Атлантику, чтобы достичь района южнее Исландии. Как писал в своём труде американский историк Клэй Блэйр, к этому моменту все находившиеся в море лодки были развёрнуты Дёницем в три группы: Северная у Исландии, Центральная между Шотландией и Ирландией, Южная в районе Гибралтара. U 501 шла на соединение с Северной группой, которая вызывала наибольшее беспокойство у британского Адмиралтейства: она представляла реальную угрозу линкору «Принс оф Уэлс» (HMS Prince of Wales), на котором Уинстон Черчилль совершал вояж к Ньюфаундленду в Арджентию на встречу с Рузвельтом.
11 августа следовавший к Исландии Фёрстер доложил в штаб о контакте с большим конвоем – это был ON-5, покинувший Ливерпуль 6 августа и охранявшийся кораблями и самолётами сопровождения. В этот же день U 501 была атакована британским кораблём: глубинные бомбы, которые, вероятно, сбросил корвет «Сноудроп» (HMS Snowdrop), не причинили лодке никакого вреда. Поскольку после этого преследование конвоя было ею прекращено, и рядом не было других лодок, Дёниц счёл любые действия против ON-5 бесперспективными.
После этого U 501 была включена в группу лодок «Грёнланд» (Grönland), действовавшую на участке маршрута конвоев между Гренландией и Исландией. К слову сказать, группа не добилась каких-либо существенных успехов: за 17 суток её существования лодки сумели потопить только несколько судов и корвет «Пикоти» (HMS Picotee). Одной из главных причин неудачи было чтение британскими дешифровальщиками немецких радиограмм после захвата кодовых таблиц к «Энигме» на U 110 в мае 1941 года. Заглядывая в карты противника, британцы проводили свои конвои в обход завес «волчьих стай».
Канадский корвет «Мус-Джо», 1941 год (https://en.wikipedia.org)
За это время Фёрстер совершил только одну атаку, выпустив под перископом две торпеды в неизвестное судно, но промахнулся. Большую часть времени U 501 проводила под водой, прячась от британских самолётов, которые активно патрулировали местные воды. В один из дней она подверглась угрозе нападения с воздуха, когда один из вахтенных – молодой матрос замешкался на мостике, не нырнув быстро в люк при приближении самолёта. Однако немцы отделались испугом, так как пилоты, видимо, не заметили лодку вовремя, и она успела погрузиться.
Успеха Фёрстеру удалось добиться 5 сентября 1941 года, когда после полудня было замечено одиночное судно – норвежский пароход «Айнвик» (Einvik), отставший от конвоя SC-41. Лодка атаковала его из надводного положения, выпустив шесть торпед тремя залпами, из которых только одна попала в цель. Так как торпедированный пароход продолжал держаться на плаву и начал передачу в эфир, лодка открыла огонь из орудия и, потратив 30–40 снарядов, отправила его на дно. Экипаж судна сумел спустить шлюпки и спастись: с одной из них люди были подобраны исландским судном, другая достигла Исландии самостоятельно.
«Немцы знают, как надо умирать»
В последних числах августа штаб подводных сил распустил неудачливую группу «Грёнланд» и сформировал новую группу «Маркграф» (Markgraf). Дёниц приказал лодкам новой группы занять позиции к юго-востоку от Гренландии, за радиусом действия авиации противника из Исландии. С момента развёртывания лодок в завесу англичане провели в обход неё восемь конвоев, но девятый – под номером SC-42 – был обнаружен и атакован немцами 9 сентября. В результате сражения, развернувшегося вокруг конвоя, подлодки потопили 16 судов общим тоннажем 68 259 брт.
Приблизительно так выглядели действия абордажной партии с «Мус-Джо», когда она подбирала членов экипажа U 501. В реальности на фото шлюпка с корабля Береговой охраны США подбирает подводников с тонущей U 175 (https://en.wikipedia.org)
U 501 также вошла в «Маркграф» и была подключена штабом подводных сил к атаке SC-42. 10 сентября Фёрстер получил сообщение от Дёница с координатами конвоя, после чего скорректировал свой курс так, чтобы обойти противника и занять позицию по курсу его следования. Однако вскоре было получено сообщение с одной из лодок, что конвой изменил направление движения на восток. U 501 в этот момент шла с юга и успела пересечь курс конвоя раньше, чем он появился. В результате Фёрстер промахнулся и ушёл севернее, поэтому ему пришлось развернуться на 180° и идти на юг, после чего он вышел на правильную позицию.
В этот момент «серые волки» уже безжалостно вцепились в SC-42, нанося ему потери. Командир канадской группы эскорта был вынужден просить срочной помощи. В ответ на его радиограммы Адмиралтейство послало к погибающему конвою самолёты и корабли ПЛО. Приблизительно в 02:00 11 сентября U 501 уклонилась от самолёта погружением. Спустя полчаса экипаж лодки услышал работу гидролокатора, но не было возможности определить, с какой стороны, пока акустик не засек шумы винтов приближающихся кораблей.
Как писал уже упомянутый Блэйр, это были корабли первой канадской «группы поддержки» – корветы «Шамбли» (HMCS Chambly) и «Мус-Джо» (HMCS Moose Jaw), которые, находясь в учебном плавании, были отправлены Адмиралтейством для усиления эскорта SC-42. Корабли шли в кильватерной колонне навстречу конвою. Находясь в 4 милях впереди него, «Шамбли» установил гидроакустический контакт с подводной целью и сбросил четыре глубинные бомбы, выставленные на глубины 30, 45 и 75 (две штуки) метров. «Мус-Джо» немедленно вышел из кильватера влево, чтобы вступить в бой.
Взрывы глубинных бомб нанесли значительные повреждения находившейся на глубине 40 метров U 501: многие приборы разбились, кормовые горизонтальные рули вышли из строя, погасло основное и аварийное освещение. Впоследствии члены экипажа лодки единодушно заявляли, будто слышали ещё два удара в центральном посту, за чем последовал запах газа – вода попала на калиевые патроны. Также якобы оказались повреждены забортные клапаны, и вышел из строя глубиномер. Но, несмотря на это, все немцы уверены, что воды в лодке не было, кроме небольшого количества, попавшего через носовой гальюн. Некоторые из них считали, что это произошло из-за разрушения забортных труб самого гальюна.
U 570 после капитуляции перед британским самолётом «Хадсон» из 269-й эскадрильи Королевских ВВС 27 августа 1941 года. Снимок сделан с борта «Каталины» из 209-й эскадрильи Королевских ВВС, которая прилетела на смену «Хадсону». В кадр также попала 450-фунтовая глубинная бомба, подвешенная под крылом «Каталины» (Imperial War Museums)
Сразу после взрыва бомб с «Мус-Джо» заметили всплывшую между ним и «Шамбли» субмарину. Так как U 501 имела ход, то, как только «Шамбли» оказался вне директрисы, «Мус-Джо» открыл огонь. К несчастью для канадцев, после первого же выстрела орудие заклинило, поэтому корвет увеличил ход, чтобы догнать лодку и таранить её. U 501 изменила курс, и какое-то время корабли шли совсем рядом, борт о борт. Дальше произошло то, чего ещё не никогда не было в подводной войне! Вот как описывает случившееся отчёт разведотдела Адмиралтейства:
«Командир U 501 сразу же перепрыгнул на борт «Мус-Джо», и другие немцы, по-видимому, хотели последовать его примеру. Однако на «Мус-Джо» были явно не готовы к отражению абордажной атаки, и поэтому корвет отвернул от лодки».
Затем лодка как будто попыталась «подрезать» корвет, поэтому последний увеличил ход до полного и ударил её в правый борт под углом в 45°. Подлодка прошла под носом «Мус-Джо», хотя и заметно медленнее. К этому времени на корвете снова ввели в строй орудие и возобновили стрельбу. Немцы сразу начали прыгать за борт. По свидетельствам спасённых, их 20-мм орудие на мостике было готово к стрельбе, когда лодка всплыла, но бой закончился, так и не начавшись.
С «Мус-Джо» запросили на «Шамбли» помощи в спасении немцев, так как уже почти весь экипаж корвета был занят поднятием подводников из воды, и спускать шлюпки было некому. «Шамбли» попробовал подойти к борту лодки и взять её на абордаж, но из этого ничего не вышло, так как дизеля на лодке ещё работали, и она имела ход. Поэтому «Шамбли» пришлось посылать свою шлюпку с абордажной партией под началом 1-го лейтенанта корвета.
Подводная лодка Его Величества «Граф» – бывшая U 570, введённая в строй Королевского флота Великобритании (Imperial War Museums)
Канадцам удалось взойти на борт лодки. Согласно рапорту партии, они видели большую пробоину, более метра в диаметре, в месте соединения корпуса и надстройки на левой раковине. Также, по-видимому, был оторван левый кормовой горизонтальный руль. Пребывание на лодке было недолгим, так как U 501 быстро погружалась, и 1-й лейтенант с «Шамбли», находившийся в рубке, был утянут под воду, но сумел выбраться. Приблизительно в 03:00 субмарина затонула.
К сожалению, не обошлось без жертв – погиб канадский кочегар из состава абордажной партии. Шлюпка с «Шамбли» спасла офицера и семь нижних чинов, а всего канадцы подобрали 37 человек; 11 немцев погибли. U 501 стала первой немецкой субмариной, потопленной канадцами в Битве за Атлантику.
Расплата за трусость
Как оказалось впоследствии, никакого абордажа немцы не замышляли. На допросе Фёрстер объяснял свой преждевременный прыжок с лодки таким образом:
«…Он якобы должен был немедленно перейти на борт «Мус-Джо» для передачи британцам требования непременно спасти его людей. В противном случае, добавил он, немецкий экипаж мог быть оставлен в воде. Это его объяснение не только не убедило англичан, но и довело его собственных людей до исступления».
Выжившие подводники с U 501 были в ярости от поступка своего командира. Как офицеры, так и нижние чины презирали его за трусость, причём некоторые угрожали физической расправой в случае, если после войны он не пойдёт под трибунал и не понесёт справедливую кару. По словам членов экипажа, Фёрстер не только сдался без боя, но и позже думал исключительно о спасении собственной шкуры, не позаботившись ни о корабле, ни об экипаже. Он первым сбежал с лодки, и был единственным, кто перепрыгнул на канадский корвет, не только не искупавшись перед спасением, но даже не замочив ноги.
Улыбка победителя: довольный старшина с корвета «Шамбли» позирует фотографу с макетом немецкой субмарины в руках (Imperial War Museums)
Пленные были уверены, что все, кто погиб, утонули, когда пытались доплыть до корветов, так как экипаж покинул обречённую, по их мнению, субмарину в полном составе, и винили командира в гибели этих 11 человек. Дело дошло до того, что позже, во время встречи со своими людьми, Фёрстер подал руку штурману лодки, человеку с 14 годами флотской службы за плечами, но последний ответил своему командиру отказом. На допросе этот ветеран с горечью признался англичанам – если бы на лодке был другой командир, она могла бы продолжить борьбу и имела неплохие шансы уйти от канадских корветов.
История нахождения Фёрстера в плену похожа на историю командира U 570 Ганса-Йоахима Рамлова (Hans-Joachim Rahmlow), сдавшего свою лодку англичанам 27 августа 1941 года к югу от Исландии. Когда об этом узнал Отто Кречмер (Otto Kretschmer), находившийся в плену с марта 1941 года, он, как старший офицер лагеря, в котором содержались подводники, устроил над прибывшими офицерами U 570 суд чести.
Карл Дениц после освобождения из Шпандау вместе со своим адвокатом военным юристом доктором Отто Кранцбюхлером. Последний был защитником Дёница на Нюрнбергском процессе, а также адвокатом Гуго Фёрстера на военном трибунале после возвращения Фёрстера из плена (Karl Doenitz and the Last Days of the Third Reich by Barry Turner)
Приговор этого суда был суров для первого вахтофицера, которого признали виновным в попустительстве своему командиру в сдаче лодке. Осуждённый должен был совершить побег из лагеря, добраться до U 570 и затопить её. Побег был совершён, но беглеца застрелили. В результате, когда сам Рамлов позже прибыл в лагерь подводников, англичане во избежание ещё одной жертвы перевели его в другой лагерь, где содержались офицеры люфтваффе.
Известно, что такой же суд чести ждал и Фёрстера, когда его привезли в лагерь Кречмера. Однако снова вмешались англичане, которых не радовала перспектива гибели ещё одного пленного офицера. Кроме того, командир U 501 мог не дожить даже до суда Кречмера, так как с ним грозились расправиться собственные подчинённые, поэтому Фёрстера быстро перевели в лагерь, где не было пленных немецких подводников.
Пребывание в плену плохо сказалось на его здоровье. В лагере у Фёрстера началось нервное расстройство, и в итоге его признали душевнобольным и с помощью Международного Красного Креста с партией раненых и больных немецких пленных отправили в Германию. Англичане не могли не понимать, что отправляют Фёрстера на верную смерть. Так и вышло – по прибытию в Рейх он был арестован и предан суду военного трибунала. Экс-командира U 501 ждала смертная казнь, но он покончил собой в тюремной камере 27 февраля 1945 года. Возможно, в его судьбу вмешался его высокопоставленный друг гросс-адмирал Дёниц, который мог предложить Фёрстеру такую милость, как самоубийство вместо расстрела и позора.
Литература:
- Blair С. Hitler"s U-boat War. The Hunters, 1939–1942 – Random House, 1996
- Busch R., Roll H.-J. German U-boat Commanders of World War II – Annapolis: Naval Institute Press, 1999
- Edwards B. Attack and Sink! The Battle of the Atlantic Summer 1941: The Battle for Convoy SC42 – New Guild, 1995
- Sebag-Montefiore H. Enigma. The Battle for the Code – John Wiley & Sons, 2001
- Niestlé A. German U-Boat Losses during World War II: Details of Destruction – Frontline Books, 2014
- Rohwer J. Axis Submarine Successes of World War Two – Annapolis: Naval Institute Press, 1999
- Wynn K. U-Boat Operations of the Second World War. Vol.1–2 – Annapolis: Naval Institute Press, 1998
- http://www.uboat.net
- http://www.uboatarchive.net
- http://historisches-marinearchiv.de
- http://www.convoyweb.org.uk
Что же сказал Герман Оскарович? А сказал он вот что: «Мы проиграли конкуренцию и оказались в стане стран, которые проигрывают» (подробности о Гайдаровском форуме ). В Государственной думе это заявление сочли скандальным и потребовали отправить главу Сбербанка в отставку. Между тем, кроме резкости формулировок, в словах Г. Грефа нет ничего нового. Суждения о том, что страна теряет темпы развития, проигрывает в конкуренции и опускается на уровень региональной державы, звучали и ранее из уст уважаемых экономистов и политиков. Почему же слова Г. Грефа были восприняты столь болезненно? Причин несколько.
Во-первых, они были сказаны на форуме, мнения которого очень серьёзно воспринимаются не только у нас, но и на Западе. Во-вторых, слова Г. Грефа прозвучали серьёзным контрастом (почти вызовом) тем суждениям, которые высказывал на этом же форуме глава правительства Д. Медведев . А это уже «скандал в благородном семействе». Ну и наконец, в-третьих, Г. Греф обострил диагноз болезни в тот самый момент, когда по всем канонам политики его следовало бы смягчать. Россия входит в электоральный период. В 2016 году грядут парламентские, а в 2018-м президентские выборы. Казалось бы, самое время «писать картины маслом», а не рубить зубилом по граниту.
Так кто же Герман Оскарович? Российский патриот? Или без пяти минут «пятая колонна»?
Фото: АиФ/ Андрей Дорофеев
Русский казачок
Думаю, что без осмысления понятия «русский патриотизм» ответить на этот вопрос трудно. Особенно сегодня, когда демонстрация показного патриотизма стала чуть ли не национальной игрой и порой приобретает весьма сомнительные формы. Кое-где (пока, к счастью, в тёмных уголках России, а именно в -Коми) чиновники в стремлении угодить начальству уже попытались сжечь книги, которые, по их мнению, «формируют в молодёжной среде искажённое восприятие истории и популяризируют чуждые россий-ской идеологии установки». В Омске местные казачки, объявившие себя патриотами, устроили аттракцион со стрельбой из лука в стенды с изображениями Обамы и Порошенко . А к какому типу патриотизма можно отнести ставшие уже привычными рекламные надписи на наших такси и част-ных авто «Вперёд, на Берлин!», «Броня крепка и танки наши быстры»? В последнее время такого рода плакаты стали появляться и на государственных автобусах и троллейбусах. Интересно, как подобные патрио-тические порывы оценивают приезжающие в Москву немецкие туристы?
Слов нет: россияне в массе своей привержены чувству патриотизма, и им не нужны навязчивые подсказки. Но проблема в том, что люди далеко не всегда понимают, а что же это такое - настоящий, цивилизованный патриотизм. Патриотические чувст-ва порой проявляются в весьма экстравагантной форме. Особенно в глубинке, где уровень политической культуры (и просто культуры) не слишком высок. Ведь для многих быть патриотом - значит превозносить всё своё и оплёвывать всё чужое. Особенно американское. Региональная пресса полна описаниями самых нелепейших ситуаций. В деревне Бреховская Ярославской области один из жителей (естественно, по пьянке) забил соседа до смерти, заподозрив его в том, что тот работает на американскую разведку.
Грани патриотизма
Многие россияне не осознают, что патриотизм лишь тогда является настоящим, когда он проявляется не в виде хулы в адрес «врагов народа», а в созидательной, трудовой форме. Патриотизм укрепляется не когда о нём сочиняют поэмы или читают лекции «о национальной гордости великороссов», а когда люди из своего окна видят, как улучшается их жизнь, жизнь их улицы, как крепнет страна, как открываются новые заводы, строятся хорошие дороги и дома. Когда растёт численность населения, а в детских садах и школах появляются новые места.
Сегодня, полемизируя о патриотизме в СССР и РФ, нередко говорят о том, что советский патриотизм искусственно насаждался сталинской пропагандой. Да, пропагандистский напор был действительно серьёзным. Страна просыпалась с гимном, отходила ко сну с «Широка страна моя родная», а в промежутках были рапорты об успехах. Но Сталин , будучи прагматиком, понимал, что одними парадами и рапортами об успехах народного энтузиазма не поднимешь. Ведь солдаты-победители, вернувшиеся из Европы в Россию, слышали не только песни. Они видели разорённые города и деревни, опустевшие поля, разрушенные заводы, тысячи сирот, нищих и безутешных вдов-солдаток. И, наверное, неслучайно, проведя грандиозный Парад Победы на Красной площади в 1945 г., Сталин уже на следующий год все парады отменил. Их возобновили лишь 20 лет спустя. Это был строгий посыл и чиновничеству, и военным, и народу: хватит маршировать, пора строить, пора пахать. И действительно, послевоенный этап ускоренного восстановления народного хозяйства стал реальным драйвером развития страны и народного энтузиазма.
К сожалению, пафосные трактовки патриотизма носят, в сущности, исторический характер. Особого расцвета практика затушёвки проблем и выпячивания «небывалых успехов» достигла в России при Николае I. Хрестоматийным является высказывание главного николаевского «силовика» графа Бенкендорфа : «Прошедшее России удивительно, её настоящее более чем великолепно; что же касается будущего, то оно выше всего, что может нарисовать самое смелое воображение». Увы, безудержно охранительская трактовка состояния страны привела к катастрофе. Развитие России было настолько приторможено, что армия оказалась неприспособленной к современной войне. Россию ждало поражение в Крымской кампании. Царь, считавший себя патриотом и, в сущности, бывший таковым, не перенёс поражения. Смерть его (от простуды) была скоропостижной. По некоторым свидетельствам, Николай I покончил с собой.
К сожалению, традиции пафосного патриотизма не умирают. Подмена дела бахвальст-вом остаётся любимой игрой чиновничества и драйвером карьеры. Кто громче крикнет «ура!», тот уже и патриот и при новой должности. А между тем ложка горького дёгтя в барреле сладкой нефти была бы очень полезна. Я бы Герману Грефу памятник поставил…
мера дегтя в бочке с медом
Альтернативные описанияСтоловый прибор
Обеденная принадлежность
Русский ударный музыкальный инструмент
. "Сухая... рот дерет" (посл.)
. "Хлебательный" столовый прибор
. "Черпак" Антошки
Главный "рабочий" инструмент едока
Дорога к обеду
Ее Антошка готовил к обеду в песенке
Ж. орудие для хлебанья, для еды жидкостей; хлебалка, шевырка, едалка. Разливная ложка, ковш. Род железного черпака, которым разливают медь, при мелкой отливке; такой же, более плоский ковш, которым достают каления ядра, или штыки, слитки из изложниц; широкая лопасть бурава; широкий насадок земляного бура; нижний конец грудной кости, ложечка, ямочка под грудною костью. Деревянная ложка (главный промысел Ниж. губ. Сем. уезда) обрубается из баклуши топориком, теслится теслою, острагивается ножом и режется кривым резаком, а черенок и коковка на нем точатся пилкою, от руки. Ложка бывает: межеумок, простая русская, широкая; бутырка, бурлацкая, такая же, но толще и грубее; боская, долговатая, тупоносая; полубоская, покруглее той; носатая, остроносая; тонкая, вообще тонкой, чистой отделки. Белая т. е. некрашеная, из первых рук идет
Мера дегтя
Музыкальный инструмент к обеду
Орудие одного, когда семеро с сошкой
Предмет домашней утвари, в обрядах - символ члена семьи, живого или умершего
Предмет, дорожающий к обеду
Прибор - щи хлебать
Рабочий инструмент обжоры
Русский народный музыкальный инструмент
Русский ударный музыкальный инструмент
Столовая "коллега" ножа и вилки
Столовый прибор
Суповая черпалка
То, что готовил к обеду Антошка
Ударный инструмент народного оркестра
Чем ближе к обеду, тем она дороже
Черпак для Антошки
Черпалка
Всех кормлю с охотой, а сама безротая (загадка)
Деталь бурового устройства, предназначенная для извлечения из скважины жидкой, полужидкой и рассыпчатой породы
К обеду она дорожает
Один из самых древних столовых приборов
Она дорога к обеду
Предмет для зачерпывания жидкой рассыпчатой пищи
Предмет домашнего обихода, один из товаров кустарного производства
Приспособление для еды
Праща-ложка
В Древней Греции даже в богатых домах подавали к обеду засохшие корочки хлеба, а что вместо них сейчас используем мы
Бурлаки называли ее "бутызкой" и носили за ленточкой шляпы на лбу, как кокарду
Инструмент едока
. "сама не ем, а людей кормлю" (загадка)
Самый главный столовый инструмент
Без нее есть суп было бы очень трудно
Музыкальный инструмент, которым можно и щи похлебать
Посредница между супом и едоком
Минимально необходимое количество меда на порчу одной бочки меда
Один с сошкой, а семеро с нею
Столовый прибор у солдата за голенищем
Столовый прибор на семерых
Доза дегтя, смертельная для бочки
Черпалка бульона
Супохлебательница
. "черпак", дорогой к обеду
. "совок" для обуви
Отлично!
Главный «рабочий» инструмент едока
В Древней Греции даже в богатых домах подавали к обеду засохшие корочки хлеба, а что вместо них сейчас используем мы?
Бурлаки называли ее «бутызкой» и носили за ленточкой шляпы на лбу, как кокарду
. «сама не ем, а людей кормлю» (загадка)
. «сухая... рот дерет» (посл.)
Хлебательный столовый прибор
. «черпак», дорогой к обеду
. «черпак» Антошки
Столовая «коллега» ножа и вилки
Прибор - щи хлебать
. «совок» для обуви
Первого сентября на глаза попалась информация об открытии новой школы построенной на личные деньги Германа Грефа, первая мысль... у нас появились меценаты уровня Гаврилы Гавриловича Солодовникова пожертвовавшего на благотворительность более 20 миллионов рублей (по нынешним деньгам... порядка 10 миллиардов долларов) из 22 заработанных.
На свои деньги Гаврила Гаврилович построил на Большой Дмитровке концертный зал с театральной сценой, где можно было ставить балеты и феерии (сегодня в этом помещении Театр оперетты). Благодаря меценату в городе появилась Клиника кожных и венерических болезней, оснащенная всем самым интересным. Сегодня в ее помещении располагается Московская медицинская академия имени И. М. Сеченова. Треть капитала, из 20 миллионов, пошла на обустройство земских женских училищ в ряде губерний, другая треть - на создание профессиональных школ и приюта для бездомных детей в Серпуховском уезде, а оставшаяся часть - на строительство домов с дешевыми квартирами для бедных и одиноких людей. Таких меценатов как Солодовников в дореволюционной России были сотни, у многих на слуху... Морозов, братья Третьяковы, Мамонтов, Солдатенков...
На их пожертвования много создавалось и строилось для простого народа, в том числе и школы...
Построил свою школу и Герман Греф.
Школа уникальная... ее проект получил приз международного конкурса Re-thinking the Future, на видео это видно и в первый момент захотелось порадоваться... в стране появились богатые люди готовые жертвовать миллионы долларов на благотворительность...
Ошибочка вышла...
нашлась ложка дегтя.
Школа оказалась не для простых детей, живущих по соседству, а для очень состоятельных родителей, которые могут себе позволить платить 80 тысяч рублей в месяц за обучение ребенка и
66 тысяч за пребывание ребенка в детском саду. Получается, что это... не обычная благотворительность, а бизнес проект частной школы который возглавляет супруга Германа Оскаровича.
По гамбургскому счету... ничего страшного, появилась еще одна частная школа, таких школ уже сотни по всей стране и можно было поставить видео с заголовком "Греф открыл частную школу" и забыть об этом его бизнес проекте... если бы не одно но!
Нашлась вторая... ложка дегтя
ЧОУ «Хорошевская школа» предоставляется субсидия из бюджета города Москвы в целях возмещения затрат в связи предоставлением гражданам Москвы и Московской области дошкольного образования.
Богатые детишки "тоже плачут", 66 тысяч в месяц мало... без государственной субсидии их детство было бы не такое веселое и беззаботное... как сегодня... с бюджетным финансированием.
Не доросли наши нью-меценаты до Солодовникова и Морозова... все их в бизнес и в государственный карман (бюджет) тянет, а так хочется увидеть заголовок - "Герман Греф построил уникальную школу за свои деньги и передал ее городу"...
мечты, мечты...
Действия советской истребительной авиации 22 июня 1941 года нельзя назвать успешными. Скованные сначала запретами атаковать противника, а затем попавшие под удары на аэродромах, советские лётчики действовали малыми группами и зачастую гибли, не успев нанести врагу сколь-нибудь ощутимого урона. Но были среди «сталинских соколов» и те, кто смог отличиться даже в этих тяжёлых условиях. Особенно примечательно выглядит на фоне всех ВВС Красной армии история авиаполка, сумевшего проявить себя в первый день войны именно как подразделение - 67-го ИАП Одесского военного округа.
Предвоенные трудности
Командир полка майор Семён Григорьевич Ильин, проводивший формирование и сколачивание 67-го ИАП в 1939–1941 годах, был опытным лётчиком и командиром. В 1941 году ему было 35 лет, и он был уже возрастным для истребительной авиации человеком. Окончив лётную школу в 1933 году, он в 1937 году полгода воевал на И-15 в Испании. Итогом «правительственной командировки» были 96 боевых вылетов, ранение и два ордена Красного Знамени. В сентябре 1939 года, после окончания Липецких курсов усовершенствования начсостава, майор Ильин был назначен командиром формирующегося 67-го ИАП.
Надо отдать Ильину должное – человек он был целеустремлённый. Несмотря на серьёзные трудности, связанные с поздним перевооружением на И-16 (до мая 1940 года полк эксплуатировал И-15бис) и перебазированием из Ржева в Молдавию на необорудованный аэроузел, он сумел сколотить часть. Совместно с опытными комэсками и их заместителями Ильин привил большинству лётчиков навыки, необходимые в боевых условиях.
Командир полка майор В. А. Рудаков среди пилотов 4-й эскадрильи 67-го ИАП
К сожалению, интенсивная подготовка имела обратную сторону: из-за активизации полётов на самолетах с недоведёнными моторами М-63 в полку в марте 1941 года произошёл всплеск лётных происшествий. По ходатайству командира дивизии 5 апреля майора Ильина отстранили от командования, и временно исполняющим обязанности командира полка стал его заместитель майор Владимир Афанасьевич Рудаков.
16 апреля 1941 года произошёл вообще из ряда вон выходящий для ВВС КА случай. Около 23:30 при перелёте на самолёте У-2 с площадки Бриены на аэродром Болгарийка потерял ориентировку старший лейтенант А. И. Мокляк, пассажиром у которого летел механик самолёта старшина П. Д. Плисюгин. «Путешественники», проскочив в темноте Болгарийку, перелетели на румынскую территорию, после чего заблудились. При посадке самолёт был разбит, но экипаж остался невредим. Через двое суток, 19 апреля, Мокляк и Плисюгин благополучно перешли через границу на территорию СССР, естественно, бросив в Румынии разбитый У-2.
Авария И-16 тип 28 младшего лейтенанта Н. Ф. Мурашева из 1-й эскадрильи, 12 апреля 1941 года. Реконструкция внешнего вида художника Александра Казакова
В итоге «крайним» сделали майора Ильина, хотя он уже был назначен инспектором по технике пилотирования отдела ВВС 5-й Армии, а также командира 4-й эскадрильи майора И. М. Артамонова (ветеран войны в Испании, 95 боевых вылетов, два сбитых самолёта). Старший лейтенант Мокляк с врио помощника командира 4-й эскадрильи был понижен до командира звена и попал под следствие, которое вела военная прокуратура.
К 22 июня 1941 года 67-й ИАП подошёл, мягко говоря, не в лучшем состоянии. Для обеспечения предпринятого в начале года очередного развёртывания ВВС КА из него, как и из всех остальных полков округа, изъяли полтора десятка лётчиков, в том числе командира 2-й эскадрильи майора П. П. Тихонова, инспектора по технике пилотирования Героя Советского союза майора А. Д. Якименко, штурмана полка капитана Н. Л. Драника и других. Тем не менее, фундамент, заложенный прежним руководством полка, позволил лётному и техническому составу 67-го ИАП проявить свои лучшие качества в первый день войны.
Утро 22 июня, первые столкновения
Как и во всех частях ВВС Красной армии, ранним утром 22 июня 1941 года в 67-м ИАП была объявлена боевая тревога, личный состав подготовил самолёты к боевым вылетам и рассредоточил их по аэродрому.
Слева направо: первый командир 67-го ИАП Семен Григорьевич Ильин, командир полка на 22 июня 1941 года Владимир Афанасьевич Рудаков (фото сделано позднее), начальник штаба полка Николай Константинович Борисов, Николай Моисеевич Ермак
Около 04:00 (здесь и далее время московское) с востока показался двухмоторный самолёт. Сначала предположили, что это учебная тревога, и прилетел проверяющий из штаба дивизии или ВВС округа. Однако самолёт оказался румынским разведчиком. «Бленхейм» Мк.I (хвостовой №36) из 1-й разведывательно-бомбардировочной эскадрильи стартовал в 03:30 с аэродрома Фокшаны-Северный и должен был выполнить разведку советских аэродромов в районах Кишинёв, Бендеры, Аккерман, Болград. Однако экипажу «Бленхейма» командира эскадрильи локотенент-командора Корнелиу Бэтэкуи (Lt.Cdor.av. Corneliu Bătăcui) выполнить задачу было не суждено.
Быстрее всех среагировал на появление румынского самолёта начальник штаба полка майор Н. К. Борисов - опытный лётчик, воевавший на Халхин-Голе. Увидев жёлтые кресты, он приказал лейтенанту Н. М. Ермаку уничтожить разведчика. Николай Ермак не подкачал и одержал первую воздушную победу не только своего полка и ВВС Одесского военного округа, но и, видимо, вообще всех ВВС КА в начавшейся войне.
Единственный уцелевший в боевом вылете 22 июня самолёт 71-й эскадрильи, флагманский «Савойя-Маркетти» S.79B (хвостовой №5)
Однако разведывательный «Бленхейм» был только «первой ласточкой». Непосредственно удары по аэродромам Болград и Болгарийка должны были осуществить румынские авиачасти, входящие в так называемое «Боевое авиационное соединение» (Gruparea Aeriană de Luptă – GAL), которое объединяло наиболее боеспособные подразделения.
Первыми были 12 бомбардировщиков «Савойя-Маркетти» S.79В из 71-й и 72-й бомбардировочных эскадрилий, вылетевшие буквально через 15 минут после погибшего «Бленхейма» с аэродрома Поганеле (южнее Бузэу). Для их сопровождения было выделено 18 истребителей IАR 80 из 8-й истребительной авиагруппы. Из-за различных причин румынские самолёты заходили на цели не компактной группой, а звеньями и даже отдельными самолётами.
Герои утреннего боя командир звена 4-й эскадрильи старший лейтенант Александр Игнатьевич Мокляк, лейтенант Александр Алексеевич Мелентьев, младший лейтенант Яков Григорьевич Курочка
Первое звено 71-й эскадрильи вёл командир 1-й бомбардировочной авиагруппы локотенент-командор Л. Комса, пошедший на задание на «Савойе» с хвостовым №5 командира эскадрильи капитана К. Стоенеску. Ещё на подходе к Болгарийке в 05:10–05:15 румын атаковала тройка И-16 4-й эскадрильи (А. И. Мокляк – А. А. Мелентьев – Я. Г. Курочка). В результате настойчивых атак с задней и передней полусфер оба ведомых румынских самолёта были сбиты. При этом экипаж «Савойи» №17 погиб в полном составе, а из экипажа «Савойи» №1 спаслись пилот Константин Букури и радист Иоан Валку, которые стали первыми пленными румынскими авиаторами в Великой Отечественной войне.
Экипаж ведущего румынского самолёта не стал искушать судьбу и сразу развернулся в сторону Прута. Тем не менее, его продолжали преследовать ещё 35 км, пока он не пересёк границу. Её советским пилотам было категорически запрещено перелетать, что и спасло румынский флагман с пробитыми баками, его экипаж и командира 1-й бомбардировочной группы. По итогам боя старшему лейтенанту Мокляку и лейтенанту Мелентьеву совершенно справедливо засчитали по одному сбитому бомбардировщику.
Победы Мокляка и Мелентьева были не случайными: оба были отлично подготовленными лётчиками не робкого десятка. Кроме того, Мокляку просто необходимо было отличиться, чтобы загладить свой проступок с разбитым У-2. Ему это удалось – действия звена во многом предопределили успех всего начавшегося сражения. К сожалению, жить старшему лейтенанту оставалось буквально несколько минут.
Сразу после начала боя звена Мокляка с аэродрома начали взлетать и сразу же вступать в бой звенья И-16. Из-за того что румынские самолёты выходили на аэродром Болгарийка с разных направлений, у лётчиков 67-го ИАП создалось впечатление продуманного скоординированного удара нескольких крупных групп бомбардировщиков под прикрытием десятков истребителей. Это впечатление, вероятно, было усилено пролётами в районе аэродрома и нескольких разведчиков – трёх «Бленхеймов» и двух IАR 39.
Лётчик 59-й истребительной эскадрильи Георгий Постеука в кабине IАR 80
Румынские истребители из 59-й и 60-й истребительных эскадрилий, попытавшиеся защитить «Савойи», сами немедленно подверглись атаке советских истребителей и понесли потери. Первая четвёрка IAR 80, которую лидировали командир 8-й группы Г. Бордеани и командир 59-й истребительной эскадрильи капитан В. Мазаран, была атакована звеном И-16 командира 1-й эскадрильи капитана П. Ф. Головнёва. В результате боя румынским лётчикам с трудом удалось отбиться от атак, но один из ведомых IАR 80 был подбит, а его лётчик Г. Постеука ранен в голову. Он с трудом довёл истребитель до аэродрома, где смог произвести посадку в штатном режиме и был отправлен в госпиталь. Капитану Головнёву и одному из его ведомых лейтенанту Д. А. Чватову засчитали один сбитый истребитель, заявленный как «Мессершмитт» Ме-109.
Участвовавшие в бою три десятка И-16 буквально растерзали подходившие мелкие группы и одиночные самолёты румын. Были повреждены ещё две «Савойи» (№11 и №18) из 72-й бомбардировочной эскадрильи, причём пилот первой из них получил ранение.
«Савойя» S.79B (хвостовой №11) из 72-й эскадрильи, получившая повреждения от огня истребителей 67-го ИАП в налете 22 июня
Ещё больше пострадали румынские разведчики. Были сбиты два «Бленхейма». Первый из них, засчитанный старшему лейтенанту А. И. Новицкому, упал в 8 километрах южнее Болграда. Это был самолёт с хвостовым №38 под управлением капитана И. Попеску. Авторство победы над вторым (хвостовой №24, пилот адьютант Я. Боран) не установлено. Оба экипажа погибли. Третий «Бленхейм» (хвостовой №3, пилот адъютант-шеф Ф. Паслари) вернулся на свой аэродром со значительными повреждениями фюзеляжа и на одном моторе.
Была атакована и вылетевшая в 04:00 на разведку по маршруту Матка – Оанча – Кагул – Болград пара лёгких разведчиков-бомбардировщиков IАR 39 из 22-й эскадрильи. В результате один из них (пилот адъютант-майор Никулеску) был сбит «ишаками», из трёх членов экипажа уцелел лишь раненый стрелок. Второй (пилот адъютант-шеф Д. Ангелутэ) после нападения пары И-16 произвел вынужденную посадку на румынской территории. В этом экипаже, наоборот, был убит стрелок, а лётчик и штурман получили ранения.
Не ушли без потерь и румынские истребители из 60-й эскадрильи – два IАR 80 получили повреждения. Пилот одного из них (хвостовой №56), адъютант Г. Софариу, едва перемахнув через границу, совершил вынужденную посадку на фюзеляж в районе Бриэла. Второму (хвостовой №52) адъютанту Е. Юпеску удалось дотянуть до аэродрома в Фокшанах. Один из этих двух самолётов зачли в качестве воздушной победы старшему лейтенанту Я. И. Рогозину.
IАR-80 (хвостовой № 56) адъютанта Г. Софариу из 60-й эскадрильи, совершивший вынужденную посадку после боя с И-16 67-го ИАП. Реконструкция художника Алексея Валяева-Зайцева
Несмотря на потери и полное отсутствие побед, румынские истребители составили крайне оптимистический отчёт, как и командир 1-й бомбардировочной группы, который по результатам вылета заявил о четырёх победах над советскими истребителями в воздухе и 33 уничтоженных И-16 на земле! Реальные потери 67-го ИАП составили один И-16, в кабине которого погиб старший лейтенант А. И. Мокляк – он был сбит стрелком атакованной им «Савойи» S.79В с хвостовым №18.
В отличие от румын, отчёты о победах 67-го ИАП выглядят гораздо умереннее: в боевом донесении штаба 21-й смешанной авиадивизии отмечены победы над семью бомбардировщиками противника, из которых четыре упали в районе Болгарийка – Болград. К сожалению, детально определить, кто из пилотов полка подбил или сбил другие румынские самолёты, не представляется возможным. Можно лишь отметить, что по одному бомбардировщику, идентифицированному как Хе-111, записали лично старшим лейтенантам И. М. Ананьеву и Я. И. Рогозину, а третий – младшим лейтенантам Н. И. Кацапову и Г. И. Прохорову в паре. Видимо, эти лётчики атаковали одиночные «Савойи», «Бленхеймы» и IАR 39. Кроме того, командир звена младший лейтенант М. В. Бобко заявил победу над «Мессершмиттом» Ме-109.
Подводя итоги отражения первого налёта, командование 67-го ИАП могло поставить себе отличную оценку. Ценой потери одного И-16 и одного лётчика удалось сорвать все атаки своего аэродрома, не потеряв на земле ни одной машины. Лётчики полка сбили шесть самолётов (две «Савойи», три «Бленхейма» и один IAR 39) и повредили ещё восемь (три «Савойи», три IАR 80, по одному «Бленхейму» и IAR 39). При этом погибло около 10 румынских авиаторов, а ещё несколько было ранено. Это был самый лучший результат на всём протяжении советско-германского фронта. Тем не менее, война только началась, и противник собирал силы для реванша.
Полдень. Продолжение
Штаб 21-й смешанной авиадивизии, учитывая передовое расположение 67-го ИАП, поручил командованию полка «стать щитом» для всей группировки 9-й Армии на Одесском направлении. Сделано это было не зря, так как румыны продолжали попытки осуществить свой план.
Самолёты «Потез» P.633 из 74-й эскадрильи в сопровождении истребителей He 112 из 5-й истребительной авиагруппы около полудня 22 июня 1941 года направляются в сторону аэродромов Болград и Болгарийка
Тем не менее, экипажи румынских разведчиков, выполнившие дополнительно несколько вылетов, окончательно убедили командование в серьёзности намерений защитников аэродрома Болгарийка. Около 09:00 они вновь едва не отправили на землю IАR-39 (хвостовой №84) из 22-й эскадрильи, экипажу которого с простреленными плоскостями с большим трудом удалось ускользнуть. Поэтому для очередной атаки были подготовлен усиленный наряд, в состав которого вошли бомбардировщики «Потез» P.633 из 2-й авиагруппы и PZL P.37 «Лось» из 4-й авиагруппы.
Первыми около 12:25 на цели зашли семь «Потезов» P.633 из 74-й бомбардировочной эскадрильи во главе с командиром 2-й группы капитаном И. Кристеску и командиром эскадрильи капитаном Г. Попеску. Однако их уже поджидали две девятки И-16 из 2-й и 3-й эскадрилий 67-го ИАП, ведомые капитанами И. М. Артамоновым и Ф. Ф. Чечулиным.
Румынские самолёты сбросили бомбы на строящийся аэродром Болград, после чего немедленно ретировались вместе с 12 «Хейнкелями» He 112 эскорта. «Под раздачу» попали лишь два самолёта, которые отбомбились по железнодорожной станции – советским истребителям удалось перехватить и подбить один «Потез» (хвостовой №1), экипаж которого произвёл вынужденную посадку в плавнях. Победу, скорее всего, одержали в паре младшие лейтенанты М. Г. Буженков и А. Е. Ширманов.
«Потез» P.633 (хвостовой №1) из 74-й эскадрильи (пилот адъютант М. Тимотин) на вынужденной посадке среди камышей и ряски
Самый интересный момент касается исчезновения румынских истребителей, благодаря чему через несколько минут была разгромлена 75-я бомбардировочная эскадрилья. Впоследствии замполит полка старший политрук К. Н. Мягков вспоминал: «При разборе боя мы были озадачены поведением вражеских истребителей, прикрывавших бомбардировщики. Заметив девятку Артамонова, они сразу же скрылись и больше не появлялись…».
Отдельно стоит упомянуть «героя сражения над Болгарийкой» лейтенанта Теодора Моску из 51-й истребительной эскадрильи. По сей день только ленивый не описал его «подвиги», воплотившиеся в двух сбитых И-16. Само собой разумеется, никакого боя пилоты He 112 над Болгарийкой не вели, ни потерь, ни побед не имели, а Моску даже не был в составе этой группы. Он вылетел через час в составе восьмёрки на сопровождение самолётов IAR 37 из 18-й эскадрильи и участвовал в бою над Измаилом против И-153 и И-15бис из 96-й ОИАЭ ВВС Дунайской флотилии .
Пока советские пилоты пытались атаковать семёрку 74-й эскадрильи, двум звеньям 75-й эскадрильи удалось выйти на аэродром Болгарийка и отбомбиться, причём первое звено, ведомое комэском капитаном Н. Балша, сначала проскочило аэродром, и всем трём экипажам пришлось выполнить второй заход. Собственно, это предопределило разгром всей группы. Практически сразу самолёты эскадрильи были атакованы девяткой капитана Чечулина.
Командир 2-й группы И. Кристеску у своего самолёта
Больше всего пострадало первое звено, которое отходило от аэродрома последним. Самолёт ведущего был сбит, оба ведомых (самолёты с хвостовыми №4 и №13) были серьёзно повреждены, причем первый из них был полностью разбит на посадке. Во втором звене был сбит правый ведомый «Потез» (хвостовой №20, пилот С. Кракун), экипаж которого погиб. Левый ведомый (самолёт №17) был повреждён, и невредимым на базу вернулся лишь ведущий самолёт звена – очевидно потому, что уходил от Болгарийки самым первым.
Итог боя в советских источниках точно соответствует румынским данным: «По докладу Артамонова и Чечулина, четыре «юнкерса», загоревшись, с трудом пересекли линию фронта. Это были подранки – результат ведения огня с дальних дистанций…». В этом бою отличился заместитель командира 3-й эскадрильи капитан С. И. Андреев, которому засчитали два лично сбитых самолёта и ещё один в паре с младшим лейтенантом Ф. И. Лисицыным.
«Довершить разгром» аэродромов в районе Болград – Болгарийка, по планам румынского командования, было поручено экипажам 4-й бомбардировочной авиагруппы под прикрытием «Харрикейнов» из 53-й истребительной эскадрильи. Эта группа появилась над Болгарийкой в 13:30.
Эти лётчики действовали наиболее профессионально. Командиру 76-й эскадрильи капитану А. Штефэнеску и его ведомым удалось удержать строй и сбросить бомбы на аэродром. Согласно их отчёту, советские истребители якобы начали атаковать ещё за 5 минут до цели, после пересечения границы в районе городка Мэчин (Măcin). Взаимодействие румынских бомбардировщиков и истребителей сопровождения было организовано на должном уровне, и в результате шестёрке «Харрикейнов» удалось связать боем большую часть И-16. Тем не менее, из замыкающего звена 77-й эскадрильи из этого полёта вернулся лишь один «Лось» (хвостовой № 210, пилот И. Кулури), экипажу которого в утешение засчитали сбитый И-16.
Взлетает PZL P.37 «Лось» с хвостовым №210
Несомненно, героями этого вылета стали экипажи шестёрки «Харрикейнов» (ведущий локотенент Л. Тома, ведомые адъютанты П. Кордеску, Е. Каменцеани, К. Попеску, К. Помут, Н. Кульцер). Им не удалось защитить все самолёты ударной группы, но дрались они отчаянно и смогли нанести потери советским «коллегам» – по две победы заявили адъютанты Кордеску и Помут. Советская сторона признаёт потери в этом бою – было подбито два И-16. Их лётчики, врио заместителя командира полка капитан В. С. Никифоров и лейтенант И. Ф. Солганов, были ранены. Через два дня, 24 июня, лейтенант Солганов умер в госпитале.
Однако собственно результаты бомбового удара совершенно не впечатляют. Даже сами румынские экипажи заявили всего шесть уничтоженных на земле самолётов, а в реальности потери 67-го ИАП были ещё меньше. Согласно документам полка, всего за два налёта потери на земле составили два И-16, получивших осколочные и пулевые пробоины. Ещё один самолёт при взлёте скапотировал вследствие попадания в плохо укатанную воронку от бомбы. Лётчик лейтенант Леонтьев остался невредим, самолёт был поломан. При всём уважении к экипажам «Лосей», с большей долей вероятности самолёты на земле были повреждены в результате удара группы «Потезов» 75-й эскадрильи.
PZL P.37 «Лось», тактический № 206, из 77-й бомбардировочной эскадрильи, сбитый в воздушном бою 22 июня 1941 года над аэродромом Болгарийка (художник Алексей Валяев-Зайцев)
Заявки на победы пилотов 1-й и 4-й эскадрилий 67-го ИАП и реальное количество сбитых бомбардировщиков в этом эпизоде совпадают практически на 100%. Победы заявили лейтенант Н. М. Ермак (лично), а также младшие лейтенанты Я. Г. Курочка и В. П. Худолеев (в паре).
При этом вторая победа за день лейтенанта Ермака не менее примечательна, чем первая. Вот что следует из отчёта старшего инженера 21-й смешанной авиадивизии: «22.06.41 лейтенант Ермак, набрав высоту над пятёркой бомбардировщиков, стал поражать их РС, в результате чего самолёты нарушили свой строй…». Это первый задокументированный случай применения реактивных снарядов в Великой Отечественной войне. Видимо, из-за взрывов реактивных снарядов румыны посчитали, что их «Лоси» №206 (адъютант К. Вырлан) и №214 (адъютант В. Нэнеску) были сбиты огнём зенитной артиллерии.
«Харрикейн» Mk.I из 53-й истребительной эскадрильи, пилот - адъютант Константин Помут (художник Игорь Злобин)
Дальнейшая судьба лейтенанта Ермака была тернистой, как и история всего 67-го ИАП. Утром второго дня войны он был сбит в воздушном бою, ранен, но сумел покинуть неуправляемый И-16 с парашютом. После ранения в 67-й ИАП Ермак не вернулся, а был переведён в 149-й ИАП. 1 июля 1942 года был сбит над территорией противника и 16 июля попал в плен, из которого бежал 27 июля, после чего находился на оккупированной территории до января 1943 года. С февраля 1943 года, после прохождения проверки, служил адъютантом эскадрильи в 239-м ИАП. Тем не менее, повоевать Николай Моисеевич всё же смог, и в январе 1945 года вновь поднялся в небо. В составе 181-го Гв.ИАП, будучи рядовым лётчиком, он лично сбил 4 самолёта противника, став, таким образом, асом. За это лётчик, в дополнение к ордену Ленина за первые бои, был награждён двумя орденами Красного Знамени, и уже к маю 1945 года дослужился до командира эскадрильи, получив звание капитана. Был уволен в запас осенью 1948 года, умер 13 ноября 1967 года.
Итоги и выводы
Ударом бомбардировщиков 4-й бомбардировочной группы и закончились налёты румынской авиации на аэродромы 67-го ИАП. После 14:00 никаких действий, кроме разведывательных полетов, румынская авиация не предпринимала. В ходе одного из таких вылетов был подбит «Бленхейм» (хвостовой №22) из 1-й эскадрильи, но его экипажу удалось дотянуть до своего аэродрома.
Румынам мало того что не удалось уничтожить советские ВВС в их зоне ответственности или вынудить отступить с передовых аэродромов, но даже нанести сколь-нибудь серьёзный урон. Собственно, румыны выполнили к 14:00 всего 56 боевых вылетов бомбардировщиками, из которых 18 пришлись по аэродромам в районе Кишинёва и Тирасполя, 30 по Болграду и Болгарийке и 8 по Измаилу.
Война войной, но на аэродром Болгарийка привезли обед
При таком раскладе надеяться завоевать господство в воздухе было, по меньшей мере, наивно. Большинство советских авиационных частей на Одесском направлении вообще не участвовало в боевых действиях 22 июня, а личный состав не видел в небе ни одного румынского самолёта. Фактически весь наступательный порыв румын был погашен единственным истребительным полком, а таких частей в ВВС ОдВО было ещё шесть, причём все они, включая 55-й ИАП, попавший под немецкий «пресс», остались в боеспособном состоянии. Задачи по уничтожению советских ВВС на аэродромах и завоеванию господства в воздухе были перенесены румынским командованием на последующие дни.
Блестящие действия 67-го ИАП выбиваются из всего ряда частей ВВС КА по всему фронту. В чём секрет успеха полка, фактически разгромившего румынское «Боевое авиационное соединение» в первый день войны? Этому есть много причин.
Во-первых, успех во многом был обеспечен благодаря решительности и здравомыслию командования полка. Пока большинство советских истребительных полков, выполняя установку директивы №1, «покачивали немецким самолётам крыльями», начальник штаба 67-го ИАП майор Борисов, не раздумывая, отдал приказ сбить самолёт противника, который показался в районе аэродрома. Сразу после этого, ещё не имея никаких указаний сверху, командование полка организовало патрулирование над аэродромом, причём личный состав был готов именно уничтожать противника, а не «принуждать к посадке» или «вытеснять за границу». А ведь директива №2, разрешающая вести активные боевые действия, была получена в штабе ОдВО только в 09:15!!!
Группа лётчиков 67-го ИАП у самолёта командира 4-й эскадрильи капитана Савенко
Во-вторых, главным залогом успеха стал план начальника оперативного отдела полка майора Костикова, который предполагал в случае нападения противника на аэродром противодействовать крупными группами истребителей, которые сменяли друг друга по мере расходования топлива. Казалось бы, ничего выдающегося, но даже в случае, когда самолётам румынской 4-й группы удалось сохранить строй и прорваться к аэродрому, именно за счёт численного превосходства советским пилотам удалось сорвать прицельное бомбометание и сбить два бомбардировщика.
В-третьих, в критический момент блестяще проявили свои лидерские качества опытные командиры и лётчики полка, которые вынесли на себе основную тяжесть боёв и смогли увлечь остальной личный состав. Это произошло как в случае с решительностью лейтенанта Ермака, так и во время атак старшего лейтенанта Мокляка и лейтенанта Мелентьева на звено «Савой», и в последующем эпизоде, когда звено капитана Головнёва буквально разорвало патруль командира 8-й истребительной авиагруппы румын. В боях в 12:30 и 13:30 прекрасно проявили себя ведущие капитаны Артамонов, Чечулин, Андреев.
Всего за день лётчики полка сбили не менее 11 румынских самолётов: три «Потеза», два «Лося», две «Савойи», три «Бленхейма» и один IAR 39. Кроме того, ещё не менее 12 самолётов получили повреждения различной степени тяжести: две «Савойи», два «Бленхейма», три IAR 80, три «Потеза» и два IAR 39. Из них один «Потез» и один IAR 39 были разбиты на вынужденных посадках.
И-16 67-го ИАП летом 1941 года имели числовую систему обозначений - тактические номера большого размера наносились белой краской на хвостовое оперение самолётов:
1-я эскадрилья: номера самолётов с 10 по 29;
2-я эскадрилья: номера самолётов с 30 по 49;
3-я эскадрилья: номера самолётов с 50 по 69;
4-я эскадрилья: номера самолётов с 70 по 89.
По номерам звена управления полка точной информации нет - видимо, это номера от 1 до 9 или от 90 до 100.
Представленный профиль И-16 тип 24 - реконструкция по снимку выше, художник Александр Казаков
В итоговой оперативной сводке 67-го ИАП вполне достоверно отмечалось, что за день лётчиками полка выполнено 177 боевых вылетов и сбито 18 самолётов противника, из них 16 бомбардировщиков и два истребителя. За это полк получил абсолютно заслуженную поздравительную телеграмму от командующего ВВС 9-й Армии генерала Мичугина.
Необходимо отметить, что и в дальнейшем командование полка продолжало чётко, грамотно и без лишней суеты вести боевые действия, и, несмотря на практически ежедневные попытки румынской авиации уничтожить самолёты полка, 67-й ИАП вплоть до 19 июля продолжал базирование на Болградском аэроузле. Рассредоточив эскадрильи по полевым площадкам, полк понёс минимальные потери: на 19 июля в его составе числилось 40 исправных и 10 неисправных И-16.
Летчики 67-го ИАП, отличившиеся 22 июня 1941 года. Слева направо, сверху вниз: Головнев Павел Федорович, Рогозин Яков Иванович, Новицкий Алексей Павлович, Ананьев Иван Матвеевич, Артамонов Иван Михайлович, Чечулин Федор Федорович, Андреев Самсон Иванович, Лисицын Федор Иванович
Всего с 22 июня по 20 сентября 1941 года личный состав 67-го ИАП выполнил 3360 боевых вылетов, сбив 79 самолётов противника. За выдающиеся заслуги полк был представлен к ордену Ленина, а командир и комиссар полка – к орденам Красного Знамени и повышению в воинских званиях. Но, видимо, вспомнились старые грехи, награды полк не дождался. Правда, свою небольшую долю славы 67-й ИАП всё же получил: в середине июля 1941 года для сборника «Союзкиножурнал» был снят эпизод о жизни полка на аэродроме Болгарийка. Из-за того что к этому моменту там базировалась только 4-я эскадрилья, в хронике этот ролик был назван «Эскадрилья тов. Савенко»…
Фотографии и воспоминания личного состава 67-го ИАП предоставлены внучкой А.А. Мелентьева Инной Кравченко и внуком Н.Д. Солохина Михаилом Солохиным. Румынские данные приводятся по книге румынских историков Дана Антониу и Джеордже Чикоша «Авиация Румынии в агрессии 22 июня 1941».
